Хичиго ржал, как одержимый. Реальный мир оказался до того забавным, что он попросту не мог перестать хохотать. На глаза даже навернулись слёзы от продолжительного гомерического гогота; все эмоции были столь ярки и необычны, что он получал почти физическое удовольствие.
Смеяться ему вообще нравилось. Всякий раз, пробивая брешь в обороне сознания рыжего, Пустой появлялся именно с ним – с истерическим смехом, который через какое-то время стал ему фактически визитной карточкой.
- А.., - запнувшись, белобрысый стих, а потом раздражённо повёл плечом. – Больше не смешно.
Сунув руки поглубже в карманы, Хичиго зашагал прочь. Цветастый плакат на огромном стенде с какой-то дурацкой группой резко перестали его забавлять. Нужно было найти другое занятие.
Мир живых был занятен. Пустой редко тут бывал, а теперь у него была возможность рассмотреть и изучить всё. Заметив в себе природное любопытство, он не отказывал себе ни в чём – мог встать на трассе перед машиной и раскинуть руки; мог долго трясти за заднюю лапу найденного скулящего щенка; мог поймать за шкирку мимо пробегающего ребёнка и долго пронзительно смотреть в пухлое личико, пока дитя не заходилось испуганным плачем. Всё это было интересно. Почему плачет ребёнок? Почему визжит щенок? Отчего нецензурно орёт перепуганный водитель, изо всех сил давящий на тормоз и едва успевающий остановить автомобиль?
А ещё у него была куча вопросов! И куча занятий! Нужно было так много успеть познать, разобрать, сделать и натворить! Теперь, когда не приходилось считаться с рыжим и судорожно высчитывать лимитированное время свободы, Хичиго мог делать абсолютно всё, что ему заблагорассудится. И это истинное благо, что пока он забавлялся исключительно мелкими пакостями  - потому что, закончив с ними, подобный ему явно приступит к чему-то более глобальному.
Подобрав с земли увесистый камень, белобрысый расплылся в гадкой ухмылке. Новенькая витрина бутика размыто отражала ладную фигуру Пустого. Он всмотрелся в отражение – пару минут любовался, ещё минутку выделил на быстрое оценивание окружающей ситуации. Вроде за ним никто не следил, хотя ему грешным делом это и чудилось попеременно. Паранойя, что поделать.
- Йошь, - скомандовал себе под нос – и изо всех сил размахнулся. Делать что-то исподтишка было его любимым занятием. – ПАС!!!
Орать он тоже любил. Во всю глотку, громко, чуть истерично, насмешливо.
Предупреждающий крик потонул в звоне разбиваемого стекла. Отражение сыпалось десятком осколков, искажая и без того косую ухмылку Хичиго. Громко расхохотавшись, он сорвался с места, унося ноги подальше – вступать в прямые конфронтации с местными людишками ему было пока неинтересным.

Заворачивая в ближайшую подворотню, он упёрся ладонями в колени, переводя дыхание.  На секунду замер. А потом резко обернулся, взмахнув рукой, словно пытался кого-то схватить.
- Кто ты?? Я тебя чувствую! Покажись!
В висках гулко стучало. Он не мог понять, в самом ли деле ощущает чьё-то присутствие, или же это просто его воображение разыгралось?
Золотистые глаза шарили вокруг, приступ явно не давал ему здраво мыслить. Хотя.. здравомыслящий Пустой? Нонсенс.
В подворотне было сумрачно, и веяло прохладой. Это немного охлаждало горячую голову. Но здесь, оказавшись в менее благоприятной обстановке, нежели живокипящий город, паранойя эволюционировала до новой стадии – теперь Хичиго был просто уверен, что его преследуют! Следят! Пытаются поймать!
- Я не вернусь! Вам меня не поймать!! – он истерично затопал ногами. Все вокруг враги! Пытающиеся вернуть его обратно к Ичиго! Никогда! Только не сейчас, когда он, наконец, познал вкус настоящей свободы!
Бледная рука потянулась за плечо. Достать меч. Он будет драться. Несомненно.